ну, не очень хорошо знакомы. И извини за то, что иногда случайно называю тебя...
Кацуки свирепо уставился на Изуку.
— Ещё раз извинишься за то, что называешь меня по имени, я тебя отправлю на встречу с твоим покойным Каччаном, задрот!
После этих слов повисла неловкая пауза. Изуку опустил голову, а Момо отвела взгляд. Кацуки опять почувствовал, что погорячился. В этот момент из леса вернулись Мико и Эйджиро, неся с собой пять тушек саблезубых белок.
— Мы вернулись! — весело воскликнул Эйджиро, потрясая белками. — Похоже, вы тут тоже не скучали.
Глаза Кацуки округлились при виде белок. Он помнил, что если белку убить, она исчезала, оставляя после себя небольшой лут. Эйджиро заметил эту реакцию и широко улыбнулся:
— Если на них целенаправленно охотиться ради мяса, то они становятся мясом.
— Съешь или будь съеден, — хищно облизнулась Мико.
…Через полчаса белки были подготовлены и отправлены в котёл. Кацуки, благодаря высокой прокачке готовки, варил ужин. Он понятия не имел, как их готовить, но решил использовать рецепт фаршированной утки. Всё вышло прекрасно, и каждому досталась своя собственная белка, фаршированная рисом, фруктами и орехами.
С трапезой было быстро покончено.
Солнце, окрасившее верхушки деревьев последними отблесками заката, окончательно скрылось за горизонтом, погружая Проклятый лес в густую, почти осязаемую тьму. Костёр, потрескивая, отбрасывал пляшущие тени на лица уставших путников. Защитный круг, созданный Момо, мерцал слабым, едва заметным свечением, словно тонкая стена между теплом и уютом внутри и холодной, враждебной тьмой снаружи.
Ночной лес ожил своими собственными звуками: тихим шелестом листьев, отдаленным уханьем совы, едва слышным потрескиванием сучьев под чьими-то невидимыми лапами и редкими далёкими завываниями различной нежити, которая не могла обнаружить компанию из-за защитного круга.
Запах костра, смешанный с ароматом хвои и сырой земли, создавал странное ощущение покоя посреди этой настораживающей тишины. «Уют» костра, словно невидимое покрывало, окутывал лагерь, отгоняя страх и даруя умиротворение. Мико, подобрав ноги к подбородку, мурлыкала себе под нос какую-то мелодию, глядя на пламя. Эйджиро, сидя рядом с ней, что-то тихо рассказывал Изуку, который внимательно слушал, изредка кивая. Момо растянулась на земле, устроив щёку на подушке и укрывшись одеялом. Кацуки, прислонившись спиной к небольшому валуну, наблюдал за окружающим лесом, напряжённо вглядываясь в темноту, словно ожидая, что из неё вот-вот что-то появится.
Но несмотря на царящую вокруг тьму и зловещую репутацию Проклятого леса, кругом было тихо и спокойно.
Кацуки и сам не заметил, как заснул.
Ему снился какой-то несуразный кошмар, путаница из беспокойных эмоций и хаоса. Напряжение нарастало, а апогеем стало пронзительное лошадиное ржание и удар копытом в лоб. Вскрикнув, Кацуки дёрнулся и резко распахнул глаза, инстинктивно вскинув руки, словно пытаясь защититься от невидимого врага. Он лежал у подножия большого валуна, сердце колотилось, как бешеное. Мгновенно, с неприятной ясностью, он осознал, что это была Ночная Кобыла, напавшая на него во сне. Предрассветное небо уже начинало светлеть, окрашиваясь в нежные пастельные тона, но тьма ещё держалась за землю цепкими пальцами.
— Качч… сан! — встревоженный голос Изуку вырвал его из оцепенения. Зелёные глаза друга смотрели на него с беспокойством. — Ты в порядке?
— Сам как думаешь? — прорычал Кацуки, растирая ушибленное место на лбу. — Меня только что лягнула Ночная Кобыла. Во сне.
— Вот блин! — сонно протянул Эйджиро, поднимаясь на локте. Он спал всего в нескольких шагах от Кацуки, как обычно используя какой-то камень вместо подушки. — Должно быть, её привлекло твоё проклятие, бро. Что там по дебафам?
Кацуки быстро проверил своё состояние, и его лицо исказила гримаса. Проклятая кобыла оставила ему дебаф недосыпа и общей усталости, который ощутимо влиял на его настроение, ловкость и внимательность. Эффект должен был продлиться до следующего вечера.
«Чёртова лошадь», — с ненавистью подумал он, сжимая кулаки. Желание найти эту Ночную Кобылу и преподать ей урок было почти физическим. Беспомощность от невозможности это сделать лишь усиливала раздражение.
— У меня есть энергетический коктейль, — предложил Изуку, протягивая Кацуки небольшую колбу, наполненную светящейся зеленоватой жидкостью. — До рассвета ещё пара часов, так что вот, Бакуго-сан.
— А это поможет? — проворчал Кацуки, выхватывая колбу. Не дожидаясь ответа, он залпом выпил содержимое. Жидкость имела терпкий, слегка горьковатый вкус, но по телу тут же разлилось приятное тепло. Он закрыл глаза и откинулся на валун, пытаясь снова заснуть.
Два часа спустя яркое утреннее солнце разбудило его окончательно. Настроение оставляло желать лучшего, но, по крайней мере, энергии стало больше. Эйджиро и Изуку уже делали разминку, отжимаясь от земли, а Мико и Момо… Кацуки нахмурился, наблюдая за девушками. Они выполняли какую-то сложную последовательность движений, напоминающую боевой танец. Он не разбирался в таких вещах, но выглядело это завораживающе.
Мико заметила, что Кацуки проснулся, и тут же подбежала к нему с сияющей улыбкой.
— Мурчащее утро, Бакуго-кун! — весело поприветствовала она. — Как спалось? Завтрак? — не дожидаясь ответа, она ловко достала из инвентаря тарелку с аккуратно завёрнутым сэндвичем.
Кацуки молча взял тарелку и откусил кусок. Сэндвич оказался на удивление вкусным.
— Мяудория-кун приготовил, — пояснила Мико с лукавой ухмылкой. — Ну, пойду я, — она отвернулась, собираясь вернуться к тренировке с Момо, но затем обернулась. — Ах да, если хочешь, присоединяйся. Физические упражнения помогают уменьшить эффект дебафа Ночной Кобылы.
Кацуки доел сэндвич, задумчиво размышляя, к кому присоединиться — к девушкам или к парням. Взгляд скользнул по Изуку и Эйджиро, которые в этот момент синхронно качали пресс. Надо отдать им должное, получалось у них на удивление хорошо. На мгновение Кацуки даже захотелось присоединиться к ним — ну их, этих девчонок с их непонятными боевыми танцами. Однако, заметив его колебания и направление, в котором он двинулся, Мико окликнула его:
— Извини, Бакуго-кун, но только Неко-дзю, боевое искусство котолюдей, способно ослабить дебаф Ночной Кобылы.
— Так и есть, бро, — с готовностью подтвердил Эйджиро, не прерывая упражнение. Его пресс напрягся, когда он поднялся ещё раз.
Кацуки прорычал что-то нечленораздельное себе под нос, резко развернулся и направился к девушкам. В его походке читалось явное недовольство.
— Ну что ж, — пробормотал он, подойдя к Мико и Момо, — показывайте свои кошачьи выкрутасы.
Мико улыбнулась и встала в исходную позицию: ноги чуть согнуты в коленях, а руки поставлены в позу, будто она готова начать царапаться. Момо последовала её примеру, и они стали демонстрировать грациозные, но в то же
